Быть драконом - Страница 107

107

И ещё один заговор меня заинтересовал — от зубной боли. Утверждалось, что зубы не будут болеть, если произнести в ночь убывающей луны «Аргидем, Маргидем, Стургидем». Лучше в ночь со вторника на среду или с четверга на пятницу.

Шестьсот же шестьдесят седьмую страницу занимала диаграмма соотношений двадцати двух Путей Таро. Знаю её наизусть, поэтому не стал рассматривать, так — скользнул взглядом. Есть и есть.

А вот какая информация хранилась на страницах вырванного листа, особенно на той, что нумеровалась Числом Зверя, — это был вопрос. Большой вопрос. И этот вопрос следовало задать.

Потрогав неровный край обрывка, я для порядка поцокал языком, пробормотал нечто вроде «Н-да» и обратился к Альбине:

— На шестьсот шестьдесят шестой было то, о чём я думаю?

— Да, — тихо-тихо ответила ведьма, помолчала и, будто злясь на саму себя за своё смущение, громко повторила: — Да. — А потом ещё и добавила: — И на старуху, дракон, бывает проруха.

Мне не хотелось верить в худшее. Но был вынужден. Поэтому и детализировал, что говорится, «для протокола»:

— Вера-Антонина украла перечень предметов Силы, описание ритуала и текст заклинания для вызова Князя Тишины? Так?

— Да! — не выдержав напряжения, воскликнула ведьма. — Да, дракон! Да, чёрт тебя дери!

— Жертвоприношение этим сценарием предусмотрено? — хладнокровно, не обращая внимания на её крики, уточнил я.

— То-то и оно, — ответила Альбина каким-то не своим убитым голосом. Словно и не заходилась только что в крике.

Я потянулся почесать затылок, но, вспомнив о шишке, руку опустил и похлопал по развороту тетради.

— Как думаешь, зачем это ей?

— Ребёнка хочет.

— И?

— Не понимаешь, что ли?

— Ты полагаешь, что…

— Тут, дракон, и полагать нечего. Собралась вместе со своим мужиком отслужить оборотную мессу, чтобы призвать на помощь Князя. — Альбина резко развернулась и умоляющим взглядом посмотрела на меня. — Найди, их дракон. Заклинаю тебя — найди.

— Ты давай-ка, подруга, поосторожней с заклинаниями, — на всякий случай предупредил я. А когда непонимающе вскинула бровь, погрозил ещё и пальцем: — Не шали, говорю, с заклинаниями.

— Да я же так, без злого умысла, — стушевалась она.

— Всё равно не надо.

— Хорошо. Не буду.

— Слушай, Альбина, а чего ты вдруг так разнервничалась? — помолчав, спросил я. — С чего это такие вдруг переживания?

— А как тут не переживать, — пожала она плечами. И вдруг вновь сорвалась на крик. — Будешь тут переживать! Если душегубство учинят, к кому ниточка потянется?! Ко мне ниточка потянется! До личного гримуара непосвящённого допустила — каково!

— Не визжи, — осадил я её. — Истерикой делу не поможешь.

Альбина возмущённо фыркнула, но, сделав несколько быстрых затяжек, сказала уже более-менее спокойным тоном:

— Сам подумай, дракон, что Архипыч со мной сделает, если, не дай Сила, всё это дело вскроется. Убьёт он меня. Точно — убьёт.

— Не убьёт, — возразил я. Подумал и добавил: — Но накажет. В пипу суринамскую какую-нибудь превратит лет на триста. Будешь по аквариуму прыгать в живом уголке у юннатов. Не завидная судьба, конечно, но судьба.

— Уж лучше тогда сразу пусть убьёт, — выдохнула ведьма. Похоронила окурок в цветочном горшке, подошла к шкафу, вытащила графин с чем-то ядовито-зелёным и предложила:

— Будешь?

— Нет, — отказался я.

— Как хочешь. А я — да.

Щедро плеснула в стакан, залпом выпила и скривилась.

Я поморщился с ней за компанию, а когда вновь задышала, спросил:

— Ты уверена, что она ребёнка хочет? Может, другое что? Может, владычицей хочет стать морской?

— Без вариантов, — ответила ведьма, покачав головой. — Она хочет ребёнка. Очень хочет. А мужик её и того пуще. Найди их, дракон. Найди, ради Силы.

В её голосе было столько мольбы, что я поспешил сказать:

— Постараюсь, Альбина.

Ведьма вымученно улыбнулась, села рядом, обняла, ткнулась носом в плечо и заскулила:

— Постарайся, Егорушка, очень прошу — постарайся. А за мной не заржавеет. Отслужу.

«Просто одинокая беззащитная женщина, даром что ведьма», — подумал я и, поглаживая её недавно ещё рубиновые, а теперь ультрамариновые волосы, спросил:

— Скажи, её точно Антониной зовут?

— Точно.

— А фамилию помнишь?

— Не помню, потому что не знала. Не копала, не интересно было.

— Это плохо.

— А кто её к тебе прислал?

— Да не спрашивала я. Зачем? Пришла и пришла.

— Ну, а хоть как выглядит?

— Выглядит?.. Ну, где-то так двадцать пять — двадцать восемь. Выше меня на две головы. Но не худая, нормальная такая, фигуристая. Что ещё?.. — Альбина на секунду задумалась. — Брюнетка жгучая-прежгучая. Причёска… Стрижка под мальчика. Мордашка приятная, глаза зелёные, а взгляд… такой, знаешь, испуганно-потерянный. Мужики такой взгляд любят. Те мужики, конечно, которые мужики.

Мне этих общих сведений было недостаточно, и я спросил:

— Какие-нибудь особых примет не заметила? Родимое пятно там, косоглазие, ещё что-нибудь типа того? Может хромая?

— Есть! — Обрадовано воскликнула Альбина и возбуждённо хлопнула меня по плечу. — Есть-есть у неё особая примета! Татуировка на правой лопатке. Такая, знаешь, с претензией на крутость: валькирия, скачущая на лошади. Очень качественно сделано. Глаз не оторвать. И что интересно: местами не просто наколото, а как-то так… Не знаю как. Но не плоский рисунок, а выпуклый. Мышцы у лошади — ну просто, как настоящие, рельефные такие. Я один раз даже не выдержала, пощупала — вроде как шрамы.

107