Быть драконом - Страница 29

Когда вернулся, Альбина уже взяла себя в руки, мало того — приступила к реализации собственного плана.

Начальная диспозиция была такова: ведьма лежала на диване в призывной позе и пальцами правой ноги поглаживала подъём левой. Сквозь чёрный фильдеперс её колготок просвечивался бордовый лак ногтей. Увидев красное сквозь чёрное, я невольно затаил дыхание и сделал «стойку», как соскучившийся по охоте спаниель. Почувствовав это, она победно улыбнулась и тут же изменила позу. Слегка. Но так, что юбка задралась, приоткрыв бедра и искушая тем, что скрывается выше. Мне пришлось собрать всю свою волю, чтобы оторвать взгляд от того загадочного места, где обрывается Пространство, кончается Время и наступает то, чему нет названия.

Ведьма, не мигая, смотрела на меня нереально-бездонными глазами. Зелёным правым и карим левым. Я забарахтался в омуте её взгляда, честно пытаясь сдержаться, но вскоре перестал себя контролировать и сделал шаг к дивану. Затем ещё один. Альбина, словно затаившийся зверь, следила за каждым моим движением. А когда я навис над ней, протянула руку и опустила пальцы с кроваво-чёрными ногтями на ремень брюк. И снова улыбнулась. С надменной самоуверенностью.

Проклиная всё на свете, я наклонился и рывком задрал юбку.

То, что произошло дальше, было обоюдной атакой вражеских армий, а не согласованными манёврами союзников. Боевой клич, призывный рык, проклятия, стоны сладострастия и боли — всё слилось в одно. Плоть пошла на плоть, и в этой безжалостной битве никто никого не щадил, пленных не брал и сам готовился к геройской смерти.

Но каким-то чудом мы всё-таки выжили.

Изнуренные схваткой, некоторое время не могли разомкнуть объятья. Потом лежали рядом, смоля одной сигаретой на двоих. Затем лежали просто так. Она царапала мне грудь длинным холёным ногтём, а я глядел в потолок. По потолку бегали тени. Они были бесформенными. Как и мои мысли.

В конце концов, Альбина спросила о том, ради чего всю эту акробатику затеяла.

— Так ты отдашь мне фотографии? — проворковала она.

— Какие? — включил я дурака. И почувствовал, как моментально напряглось её тело.

— Те самые, — сказала она.

В её голосе зазвучала тревога.

Вместо того чтобы ответить, я потянулся к ней и, прекрасно понимая, что вряд ли когда-нибудь ещё мне доведётся это сделать, поцеловал её на прощание в правую грудь, а потом и в левую.

— Ты же отдашь их мне, правда? — всё ещё надеялась она.

— За так — никогда, — отстраняясь, сказал я.

— Но я думала, что…

— Зря.

От любви до ненависти всего два шага.

А между ними пропасть.

Альбина взвизгнула, резво соскочила с дивана и схватила первое, что попалось под руку. Этим «первым» оказался стоящий на столике тяжеленный бронзовый подсвечник. С ним и пошла на штурм.

Я не успел прочитать огненные иероглифы (они состояли из неизвестных мне ключей), зато успел подняться и перехватить руку разъярённой фурии, лишив её возможности раскроить мне голову. А ей так этого хотелось. Просто ужас как хотелось.

— Животное! — кричала она, силясь вырваться.

— Ведьма, — хрипел я, сдерживая натиск.

И оба мы были абсолютно правы.

Понимая, что обычной физической силы во мне гораздо больше, она обратилась к силе магической. Почувствовав, как она начала концентрироваться, и не имея Силы для противостояния, я решил спастись бегством. Оттолкнул ведьму в сторону, подхватил пиджак с кобурой и, придерживая на ходу брюки, рванулся к выходу. От полетевшего вслед канделябра увернуться успел, а вырваться из комнаты не смог: массивная дверь захлопнулась прямо перед моим носом, торчащий в скважине ключ провернулся на три оборота и, не давшись в руки, стёк огненными каплями вниз.

«Что за мода — устраивать замки в межкомнатных дверях?» — раздражённо подумал я и, оценив дымящиеся дырки в натёртом паркете, оглянулся.

Ведьма была уже почти готова дать имя действию. Отрешённая от всего суетного, она стояла с поднятыми руками и зловеще улыбалась. Между её ладоней бился огненный сгусток, и этот сгусток с каждым мигом увеличивался и становился насыщеннее. Сила прибывала к ведьме. Впрочем, по-другому и не могло быть — она находилась в своём логове. Дома даже стены помогают, отдают хозяину накопленную за долгие годы мощь.

Я занервничал, путаясь в ремнях портупеи, выхватил кольт, но выстрелить рука не поднялась. Не потому, что пожалел подругу (собирался лишь ранить, а потом излечить), но потому, что она уже что-то сделала с моей рукой. Или с кольтом. Мне казалось, что он стал весить килограмм триста. Я приложил массу усилий, чтобы не выронить его и затолкнуть в кобуру.

Манёвр с пистолетом — это последнее, что я попытался предпринять. Можно было бы, конечно, попробовать фокус с фирменным Взором Дракона, но я точно знал, что Альбина про наши драконьи фишки знает абсолютно всё. И про Взор Дракона, конечно. Ну, снял бы я очки — а что толку? Она бы отвела глаза или просто зажмурилась. Какой смысл дёргаться? Никакого. Я и не стал.

Какие-либо иные, хитроумные и неожиданные, выходы из ситуации, сами в голову не приходили, времени на их изобретение не было. Я расслабился и — будь, что будет — стал с присущим мне фатализмом ожидать удара. А чтобы показать ведьме, что мне всё нипочём, подхватил стул и принялся кружить с ним по комнате в ритме вальса.

Смерти я не боялся. Прекрасно понимал, что не сможет ведьма меня убить. Не дано ей. Допустим, сожжёт — ну и что? И трёх часов не пройдёт, как две другие ипостаси дракона, ипостасью которого являюсь и я, возродят меня из пепла. Ведь мы, драконы, как те неопалимые купины: восстаём — из пепла ли, праха ли — как ни в чём ни бывало. Если не знаешь, где находится сердце-смерть дракона, то уничтожить его можно лишь тогда, когда все его ипостаси собираются в кучу. Например, в Ночь Полёта. Чем, между прочим, и пользуются нанятые людьми Охотники. Но до Ночи Полёта ещё несколько дней. Альбина не Охотник. Сердце — в тайнике. Волноваться не имело никакого смысла.